Я приложился ухом к двери - за ней слышался шум моря. Обычная дверь, не бронированная, не обтянутая дермантином, без глазка, но красная. Как я очутился возле неё? Помню: был вечер, во дворе кровил закат. Его алые капли покрывали траву и деревья, облущенный забор, железный козырёк на моём балконе. Я подпрыгнул и стукнул по козырьку ладонью. Одна капля заката попала в нос. Я чихнул, и чих вывернул мой глаз наизнанку. Один глаз. Половина двора сразу изменилась. Второй глаз показывал правильно. Но следующий чих и его обескуражил выворачиванием. Я в испуге закричал и зажмурился. Когда открыл глаза - нет балкона, только дверь. Приложился к ней ухом и… вспомнил! Однажды мне снился сон: дверь (очень похожая на эту, но чёрная), за ней небо шуршало облаками, будто ветер бальными платьями барышень. Вдруг по двери стали сползать сосиски. Много! Сползают, как кожа с линяющих змей.
С саморефлексией у меня всё в порядке. Поэтому после пробуждения проанализировал сон и, копнув вглубь пирог недавних впечатлений, вспомнил рассказ коллеги по работе - Ириады Леонтьевны.
- Нарочно такое не придумаешь, - округлив глаза, скороговоркой вещала она. - Последний месяц каждую ночь мне не давал спать какой-то шум или шуршание. Ворочаюсь в постели, уши затыкаю, но шум не исчезает. Страаашно! Звук пугал меня не одну ночь. Несколько дней назад я решилась выйти на балкон. Смотрю - ни единой человеческой души, и только борзые огромной стаей медленно трусят по улице. Шуршат своей шерстью по мостовой. Я им: собачки, сосисок хотите? И вдруг услышала:
- Тётка, порядочные собаки по ночам сосисками не питаются!
Наша самая молоденькая сотрудница Рита не выдержала и звонко рассмеялась. Вытащила сосиску из пакета, принесённого из дома, демонстративным движением запихнула в рот и давай громко чавкать. Но подавилась. Кашляла тааак, словно палочка Коха давно находится в симбиозе с ее лёгкими. Почти задохнулась, глаза выпучила, как Шварцнеггер в фильме "Вспомнить всё". Мы оцепенели. Но Рита, всё же, прокашлялась, выпила водички, и с непередаваемым выражением лица сказала, что видела огромную серую борзую, похожую на облако, которая стучала по её спине лапой и назидательно вещала:
- Сосиски надо есть медленно, а не смеяться ими!
Тут расхохоталась Ириада Леонтьевна.
- Впечатлительная ты, деточка! Тогда - ночью в мой разговор вмешался сосед. Он вышел покурить и слышал, что я борзым предлагаю сосиски. Решил пошутить, - качая головой, словно китайский болванчик, закончила она свою "невероятную" историю.
В рассказе Ириады Леонтьевны мне было одно непонятно - что делали борзые каждую ночь под её окнами? Выяснить это не представлялось возможным - по ее словам, борзые больше не шуршат.
Но… тот сон я мог хотя бы объяснить. А сейчас? Сна - ни в одном глазу, зато в них обоих - красная дверь, за которой шум моря. Эх, была не была, решился я и открыл дверь. Послышался хлопок, меня отбросило назад огромной волной. Когда открыл глаза, передо мной стоял... Я. От страха мне захотелось стать младенцем, отыскать мамину грудь, чтобы ничего не видеть, кроме соска, из которого вытекает успокоительное молоко. Я даже инстинктивно свернулся калачиком, запихнув палец в рот. Но второй Я никуда не исчез - подошёл ко мне и наклонился.
- Может, чего надо? - поинтересовался.
- Аааааа! Уйди навсегда! - заорал я.
- Куда мне от тебя деться? - пожал он плечами.
Он был опутан множеством проводков, похожих на пуповины, извивающиеся круче, чем змеи во время спаривания. Впрочем… ни разу не видел змей во время спаривания.
- Что это такое? - ужаснулся я.
- Твои переключатели, - улыбнулся он, и вдруг один из щупальцев стал удлиняться в сторону розетки.
- Осторожней! Шарахнет током! Ненароком мне достанется, - возмутился я.
Но его щупальце втиснулось в розетку, и он заговорил на манер радио. Разными голосами - мужскими, женскими. Стишок продекламировал, новости в мире рассказал, а заодно анекдот.
- Не пробовал посещать церковь? Там батюшки бесов из людей изгоняют. Тебе не помешает обряд экзорцизма, - бормотал я, пытаясь подальше отползти от существа, похожего на меня.
Но он удлинил еще один проводок и снова запихнул в розетку. На этот раз заговорил словами из телевизионных рекламных роликов. Из самых разных рекламных роликов. Даже из тех, которые я за давностью лет позабыл.
- Тебе точно надо в церковь! - воскликнул я.
- Болван! Разве бесов из радио и телевизора изгонишь? - ответил он. Один из змеевидных проводков удлинился и полез в розетку.
- При чем здесь принимающие устройства? Тебя надо лечить, а не их! - возмутился я.
Но он побелел и покрылся небольшим слоем льда. Мне стало холодно.
- Что за галимый чёс? Какого хрена ты похолодел?! - заорал я.
- Я перешёл в режим холодильника. Включаешься и морозишься до полной отключки. Тебе ли не знать этого? Тебя даже родственники отморозком зовут, - пожал он плечами.
- Они меня не понимают. И вообще - легче всего отморозиться и делать вид, что тебе всё без разницы. Иначе надо что-то делать, кому-то помогать или вникать в чьи-то проблемы. А так… живёшь себе, как хочешь.
- А как ты хочешь жить?
- Чтобы меньше напряга, больше удовольствия и беззаботности.
- А любовь? Она не всегда бывает беззаботной.
- Иногда и мне удаётся быть ласковым и нежным, - промямлил я.
Он засмеялся, извлёкая из себя еще один проводок - совсем маленький, похожий на обрубок. Ему пришлось вплотную подойти к стене, чтобы затолкать обрубок в розетку.
- Что за цирк? - удивился я.
Внутри меня слегка потеплело.
- Это всё тепло, на которое ты способен. Даже тебя оно не может по-настоящему согреть. А других и подавно, - изрёк он с важностью.
- Если ты такой умный, ответь мне, почему я оказался перед красной дверью и что вообще здесь делаю? Сошёл с ума или умер? - наконец-то я задал вопрос, который меня больше всего волновал.
- Это не дверь, а красная кнопка. Ты ее активизировал.
- Ты меня разводишь, как лоха на рынке, да? Я стоял на балконе и…
- Угу… кровил закат, одна капля попала на козырёк балкона… Как поэтично! Ты сам в это веришь? Где ты видел закаты, стекающие каплями в нос и вызывающие чихи, сопровождающиеся выворачиванием глаз? Это была твоя красная кнопка. Активизировалась она после того, как ты прослушал международные новости - о том, как один политик закапризничал и не захотел встретиться с другим политиком из-за красного платья русской певицы.
- Иди к чёрту! Меня политика не интересует. Подумаешь, кто-то решил именно так обставить своё нежелание идти на политический диалог. Русская певица в красном платье - только фишка. Даже мне это понятно, - возмутился я.
- Всем всё хорошо понятно про других, но не всем всё понятно про самих себя, - промолвил он. Затем продолжил:
- На десять прочитанных или услышанных слов, хоть одно, но найдется, что подобно камню, брошенному в воду, оставит на поверхности души - круги. У тебя таким словом стало "красное".
- Не надо мудрствования! Я не президент, у меня нет чемоданчика с красной кнопкой.
- Каждый человек сам себе президент и народ. Сам себе министры, полиция, суд и теневой бизнес.
- Снова загадки. Ты мне не ответил, я умер?
- Ты или полный дурак, или прикидываешься. Разве это не твое убеждение: смерть - полное отключение всех биологических программ? Мудрые говорят: каждому по вере его. Если бы ты умер, лежал бы сейчас, как тушка в морге.
- Если я не умер, тогда вали отсюда! Но сначала верни меня в моё прежнее существование.
- Невозможно. Если ты меня (а, на самом деле, себя) увидел, то прежним уже не будешь.
- Как не будет прежней подавившаяся сосиской Ритка, которая видела борзую в виде облака? Кстати, а что делали борзые каждую ночь под окном Ириады Леонтьевны?
- Шуршали ее мыслями, как ветер страницами недописанного романа, выброшенного на помойку.
- Но почему они больше не шуршат?
- Потому, что её роман никогда не будет дописан.
- А мой роман?
- В любом романе самое страшное, когда борзые больше не шуршат, - сказал он, исчезая.

________________________

- Витя… сынок! Вставай! Посмотрите, люди добрые, что натворил сосед!
- Тётя Сима, я не хотел! Я красил свой балкон. С наружной стороны. Поставил ведёрко с краской на ваш козырёк. Витька по нему стукнул. Ведро упало. Я чуть не рухнул вниз. Витька, вставай! Может, скорую вызвать? Всё лицо заляпано и глаза… Ах, боже ты мой!
Витя с трудом разлепил глаза. Руки и одежда были в синей краске.
- Почему синяя? Была красная!
- Синяя была. Синяя. Сыночек, сейчас отмоем краску. Не волнуйся!
- Я не волнуюсь - мои борзые пока ещё шуршат.
- Какие борзые? Бредит что ли? - охнула тётя Сима.
- Витёк, кончай нас пугать! Ну, хочешь, я тебе новую одежду куплю и поляну накрою?
- Поберегите свои красные кнопки… Толян, а зачем ты красил балкон с наружной стороны синей краской?
- Чтобы он издалека был похож на небо. Я бы потом облачка нарисовал, - заржал он, высунув язык, как в Маппет-шоу.
Витя зажмурил глаза от страха, увидев, как вспухает нёбо во рту соседа, пульсируя красным цветом.

Татьяна Орбатова