СТАНИСЛАВ АЙДИНЯН

РЕНЕ ГЕРРА – 70. МОЖНО ЭТОМУ НЕ ВЕРИТЬ…
эссе

Рене Герра – личность особенная, по-своему звучная и уникальная. Если характеризовать его по сути, – он не кто иной, как «полномочный посланник» культуры русского зарубежья времён серебряного века, – тех старозаветных поэзии, литературы, живописи, – их он в душе сохраняет и проецирует в ХХI столетие. О себе говорит, что считает себя «собирателем». И тут, как веско сказал драматург А.Н. Островский, – «Слово найдено!». Современный, нынешний коллекционер зачастую относится к своей коллекции так – что-то приобретает, что-то продаёт… Но записывает в свой владельческий список, что у него побывало, – так строится, обретает «вес» коллекция… Рене Герра поступает иначе. Он обычно вообще ничего не продает. Только приобретает. Его коллекция ширится, в неё включаются всё новые раритеты, год от года она совершенствуется, наращивает свою таинственную цельность. Впрочем, мне известен всего один случай, когда Рене Герра выставил в частной галерее на Рублёвском шоссе более сотни живописных абстрактных работ писателя и художника Сергея Шаршуна. Устроив светский вернисаж, Рене продал всего одну работу… Но за сто тысяч долларов… И тут надо тонко понять, что собиратель умело произвел «аукционный» эффект – работа была реализована не ради вырученных денег, нет, Рене всему миру показал, что С. Шаршун, чьё наследие хранится в ёмком, удивительном собрании – художник высоко ценимый, признанный не только специалистами-знатоками, теоретиками-искусствоведами. И теперь эта работа меньше уже стоить не может! Следовательно, и другие картины ушедшего в вечность колориста-творца – ценны…

В качестве «полномочного посланника» культуры старой России, назначенного самой Судьбой, Рене ездил на родину того же С. Шаршуна, призывал в родном городе возвестить и прославить полузабытое имя. Побывал в Шуе, на родине самого музыкального из всех поэтов Российской империи, Константина Бальмонта, чей необъятный рукописный, эпистолярный архив он хранит. Побывал во многих музеях Марины Цветаевой, щедро рассыпанных по всей России, её письма – также неотъемлемая, золотая часть собрания. Уж не говорю о родных пенатах Ивана Бунина, чей огромный архив благодаря последней земной любви нобелевского лауреата, Галины Кузнецовой, тоже давно стал его достоянием… Бунинские материалы особенно любимы их пристрастным обладателем… Да где он только в «литературной» России не был!..

В первую нашу с Рене встречу в Московском университете, осенью 1994 года, – он грозно и иронично говорил о том, как несправедливо поступали и в советской России, да и во Франции, с мастером духовной прозы Борисом Зайцевым и его современниками, убежденными антагонистами большевизма… Услышав эту темпераментную, столь созвучную тому времени инвективу, при знакомстве я заметил ему, что общий тон его выступления, обличительный, соответствует ономастически смыслу его фамилии, – Guerra, – от французского «guerre», то есть «война», «борьба»… Я сказал – «Вы Воитель Герра!..» И он не обиделся, не отстранился, а подтвердил, сказал – «Я южанин, во мне это есть». И потом своим пером и словом не раз подтверждал такое мнение о себе. Его уважают как виртуозного знатока русского языка, поэзии, литературы, истории, персоналий – особенно первой волны белой эмиграции. Но порой он умудряется отважно, безоглядно и неосторожно «идти на Вы», наступая на «хвост» кое-кому из тех, кто, по его мнению, не особенно чист. Те, в свою очередь, ярясь, и изрыгая проклятия, пытаются ниспровергнуть его репутацию. Так что в учёной и литературной среде при упоминании имени французского слависта и культуролога не остаётся равнодушных. Кто-то начинает безудержно восхищаться его настоящим беспрецедентным подвигом – созданием ценнейшего, мирового значения, «Русского музея-коллекции» сразу в двух городах Франции – в Париже и Ницце, а другие мрачнеют, с трудом припоминая, что и когда о нём говорили ещё при краснознамённой власти…

В беседе с журналистом Львом Сафонкиным, ныне уже покойным, Рене Герра в частности сказал – «Я хотел, чтобы это было ясно, понимаете, что это всё делается мной в поисках утраченной России. Я – собиратель России, той России, которой уже нет, на которую долгие годы здесь не обращали внимания, умалчивали, потому что интерес к этому не поощрялся, или даже карался. Но я, несмотря на всё, в меру своих сил, собирал всегда то, что мне нравится, то, что я люблю. Действительно, кроме картин, книг, у меня и рукописный отдел имеется, десятки тысяч раритетов и есть хранение. У меня хранятся письма художников и писателей от Сомова, Бенуа, Анненкова, Репина, Врубеля,  Билибина и до Державина и Толстого. Естественно, львиная доля приходится на писателей-эмигрантов. Это – Бунин, сотни писем, Ремизов – сотни писем, Гиппиус – сотни писем, Мережковский, Бальмонт - сотни, тысячи писем. Это – самая ценная часть. Картин у меня тоже много, около пяти тысяч… Одного только Ремизова у меня около четырёхсот книг с его автографами. Или, например, Цветаева, Ходасевич, Георгий Иванов. Более десятка книг с автографами. И по этим автографам, по этим надписям, по этим инскриптам, как говорят специалисты, можно восстановить взаимоотношения между Буниным и Ходасевичем, между Ходасевичем и Ремизовым, между Буниным и Зайцевым, между Зайцевым и Бальмонтом и т.д. Всё это собиралось целенаправленно, это не просто капризы и прихоть французского западного слависта, это часть моей жизни, и не самая маленькая а, может быть, и самая важная. И я продолжаю это собирать…».

Рене Гера автор ценных книг, статей, в которых он проявляет себя как эмоциональный исследователь заповедной для него давней реальности. Немало написано и о нём самом. Кроме многочисленных очень живых интервью и очерков в 2012 году издана подробная, большая книга Л. Звонарёвой «Серебряный век Рене Герра».

Недавно прошел слух, что нашему «герою франко-русских горизонтов» скоро исполнится 70 лет. Но позвольте в это не поверить, ибо тот, кто увлечённо и деятельно оставляет глубокий след на карте культурного наследия, тот по-настоящему времени и возрасту не подвластен. Он живёт сознанием одновременно и в прошлом и в будущем. В будущем его ожидают новые обретения, в прошлом остаётся его уже бессмертный тонкий дружеский круг, который не забудется никогда.