ЕЛЕНА РОСОВСКАЯ

ШЕСТНАДЦАТЬ ЗЕРКАЛ

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ГУДВИНА

Это точно случится в обычный январский день,
Ты проснёшься и вспомнишь, что Элли ушла с Тотошей.
за стеной у соседки собака и плач детей,
а тебе повезло - ни детей, ни собак, ни кошек.

тишина, тишина, ни фм, ни другой волны,
сигареты, журналы и финики - три уродца.
разливается чай, как таинственный Белый Нил,
тараканы ползут к холодильнику, словно к солнцу.

ты проснёшься, Страшила сгорел, Дровосек утоп,
изумруды бомжи растащили и город умер.
день январский похож на обычный дешёвый гроб,
он такой же, как день в октябре, или день в июне.

заколочен балкон, потому что туда нельзя,
и оттуда нельзя, потому что душа больная.
телефон замолчал лет тринадцать тому назад,
одноклассник - приятель уехал с семьёй в Израиль.

ты проснёшься. беда не придёт, не придёт никто,
За стеной у соседки начнётся программа: будни.
на полу нарисуешь свой тысячу первый торт:
с Днём Рожденья, « счастливый» волшебник, Великий Гудвин.

СКАЗКА ДЛЯ АНДРЮШИ

Мне снились сегодня сады,
Согретые лунной улыбкой.
И ветер по небу ходил.
Со скрипкой? Конечно, со скрипкой.

Садовые гномы тайком
Дорожный украсили камень.
И пел мой невидимый дом,
Сверкая во тьме огоньками.

Мне снились шестнадцать зеркал,
Слагающих саги о лете.
И кто-то над небом играл.
На флейте? Конечно, на флейте.

«КАЗНЬ» ЛОЛИТЫ

Продавщица в ларьке на углу Прототындарь Лолита –
Баба, хваткая, жирная с наглыми злыми глазами
Рано утром покинула пост и ушла. Дверь открыта.
Просто сгинула враз и теперь поминайте как звали.

В эту ночь то ли Ангел явился во сне ей, не знаю,
То ли дьявол её искушал, только виделось многое:
И маманя и старенький дом и игрушечный заяц,
И Москва, вся прошитая крепко бинтами-дорогами,

И пустые глазища витрин и калеки – вокзалы,
Купола, гастарбайтеры, плесень, свинцовая осень.
Всё казалось Лолите - крестилась, но больше казалось,
И хотелось сквозь землю – самой, и с моста себя сбросить …

Утро сонно тянуло на город своё одеяло,
У ларька три бомжа, а вдали на Москве на реке
Посиневшее жирное тело у берега сжалось
И застыло с иконкой Пречистой в холодной руке.

НОЧНЫЕ РАЗГОВОРЫ

Мама, а где этот город по имени рай?
Кто в нём живёт, он на карте зелёненький, мама?
Нет, мой хороший, на карте ни рая, ни храмов,
просто земля и вода, засыпай, засыпай.

Мама, а мне говорили, что наша земля
круглая - круглая, словно мой теннисный мячик,
только земле часто люди, как зубы болят.
Как это, люди, как зубы и что это значит?

Это когда человеку давно не смешно.
Дома живёт телевизор и старая кошка.
В памяти только три номера с циферкой ноль:
служба пожарная, газовщики, неотложка.

Это когда редкий гость телефонный звонок
самый желанный и самый, пожалуй что страшный.
Это когда человек до того одинок,
что день сегодняшний, точно такой как вчерашний.

Мама, а рай далеко? Засыпай, далеко.
Там хорошо? Там есть «телек» и кошки и люди?
Там одиноких, уверена, точно не будет,
ну а для кошек найдём и в раю молоко

ПИСЬМО ДЕДУ МОРОЗУ ОТ СМЕРТИ

Здравствуй, коллега, о всех разногласиях наших
Я позабыла и в этом осталась права.
К чёрту все грани и все уголки волшебства,
Просто хотелось бы видеться что ли почаще,
(и говорить о хорошем, пусть даже слова).

Сесть у камина, как прежде, хотя, видишь, вру,
Воспринимаю за правду желание, что ли.
Знаешь, коллега, во мне предостаточно боли,
Так что довольствуюсь малым: от жизни беру,
(всех кто доволен и кто никогда не доволен).

Мир человечий плешив, одинок и паршив,
Наш же мирок удивительно сладок, что пряник.
Милый коллега, меня так безудержно тянет
Там оказаться, где нет ни единой души:
(где ни чудес, ни людей, только бабушка память).

Правда хочу попросить для себя хоть чего-то
Это, коллега, всё так, демагогия, бред:
Пусть в новогоднюю ночь у людей будет свет,
Пусть в эту ночь у меня будет меньше работы.

БАБОЧКИ ОТ МАТВЕЯ

Жил добрый Матвей, долго жил, но не знаю где,
И слава ходила о нём, мол, Матвей святой,
Мол, в позе жука он лежит на земле весь день,
А ночью взлетает на небо железный стол,
На нём восседает Матвей – борода до пят.
Из глаз у Матвея – то ль бабочки, то ли снег,
И все, кто узрел это диво, одно вопят:
О том что Матвей, однозначно, не человек.
Мол, в час вознесенья к Матвею сошёл с небес
Улыбчивый Ангел с билетом в «куда-то там»
И ласково молвил у каждого есть свой крест
И каждому по делам его аз воздам;

С тех пор у Матвея трудов и забот полно:
И денно, и нощно летает он над землёй,
И видит окно, окно, и ещё окно,
И в каждом тоска, одиночество, скука, боль.

Девицы всё просят у Бога: подай на туш(ь),
А Бог им в ответ: извините, ушёл в бега.
Заплачет от горя лысеющий старый муж,
Внезапно узнав, что он стар и давно рогат.
Ах, как хорошо в поднебесной давить клопов,
Подбрасывать почту с земли на одной руке,
Другой отдавать долги или в счёт долгов
Протягивать с неба желающим горсть конфет –
Поешьте, мои дорогие, кому ещё?
Кусочек за маму, за папу, за Чжуан Цзы,
За мирное небо, за биржу, за бухучёт,
За землю крестьянам, а мышкам – халявный сыр.
И слышит ли кто, наши просьбы на небесах
О том, что немы рабы, но рабы не мы,
О том, что исчезли сказки и чудеса,
О том, как порой заедает работа быт?

Зима ли, осенние сумерки, не спеши,
Смотри, чудеса случаются, здесь, сейчас:
Матвей выпускает бабочек для души,
И каждая бабочка – чей-то неслышный глас,
Едва уловимый шёпот, мечта. Мечта,
И вера, что где-то поблизости есть Матвей,
Который научит ползающих летать,
Который подарит бабочкам нас – людей.

АНГЕЛ ПОСЛЕДНИХ ЭТАЖЕЙ

в одном городе и не то что бы очень большом, а так…
не на главной улице, а в маленьком переулке
жил да был настоящий ангел, да-да,
в обычной «пятиэтажке». по утрам чайник булькал,
старенький радиоприёмник подхватывал мотив:
ангел выпивал кофе и, как все, спешил на работу,
а с неба смотрел на ангела солнечный объектив,
изредка подмигивая, мол, я-то уж знаю, кто ты.
неважно, как и куда проходил добрый день,
люди – рабочие единицы – становились одним целым,
и никто не задумывался, что ангел среди людей
живёт, принимает пищу, трудится, у него есть тело,
паспорт, прописка… а по вечерам,
когда невидимый фотограф укладывал в кофр солнце,
ангел выходил на балкон, улыбался всем-всем домам,
и прислушивался, как в каждом из них сердце бьётся.
ночь медленно натягивала тёмное одеяло
на город, даже на ангела, который творил чудо,
дома росли, становились выше, ночь наблюдала,
как появляются новые этажи из неоткуда,
которые вряд ли порадуют потом местных эстетов.
утром этажи все превратятся в прозрачный воздух.
потому что людям не следует знать об этом,
мало ли какие ночью происходят метаморфозы…

А пока ангел всё достраивал и достраивал невидимые этажи,
Чтобы любому бездомному ангелу было куда прийти и где жить.

БЕСКОНЕЧНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

спи моя радость, «туманные альбионы»
так же туманно бегущей строкой на север
мчаться в погоне за нами, пускай в погоне.
свет отключили, снесло ураганом сервер.
мы в урагане однажды с тобой утонем,
ты будешь вечно, а я буду просто первым.
первым из многих, кто верен твоей иконе.

там, моя радость, куда мы войдём и выйдем
кто-то с улыбкой (и где её черти носят?),
выдаст тебе доспехи и пару крыльев,
пропуск на сервер и самый волшебный посох.
жаль, моя радость, что я ни герой, ни лирик.
жаль моя радость, что там не прощают взрослых.
их возвращают на землю давиться пылью…