ЛЕОНИД КУЛАКОВСКИЙ

ЕСЛИ КРИК НЕВЕСОМ…

СТЕПЬ

Тихая вечность моя
в тоге своей золотистой –
край абрикосовых зорь
и терракотовых глин…
Жёлтой тропинкой маня,
явью цикадно-зернистой,
гладью медовых озёр
в сердце арбузных долин,
Мекка густой пустоты,
звонкой тиши Эльдорадо,
рощ камышовых клондайк –
степь, до пылинки своя.
Солнечный ветер и ты –
компас, надежда, отрада,
сладко зовущая даль –
тихая вечность моя.

***

Тихо. Кроны вишен
немы. Слева, справа
тихо так, что слышен
шорох в дальних травах.

Словно Всемогущий,
вдруг, тоскою мучим,
где-то в райских кущах
сном уснул дремучим.

Козероги, овны,
короли и крали,
будто, как бы, словно
в рот воды набрали.

Тишина в эфире,
как в пучине Леты,
и парят над миром
птицы и поэты.

ТЕТ-А-ТЕТ

На самом дне Вселенной, в Черноморске
молчу и пью на кухне сладкий чай,
черпаю ночь и тишину по горстке;
шипит уютно в тишине свеча.

Как будто занесло меня в аббатство,
где свет – не свет и темнота – не та,
зато к услугам целое богатство:
перо, бумага, воля и мечта

в пыли тысячелетней по колено.
Как будто там, в божественных стенах,
укрывшийся от суеты и тлена,
от благ земных отрекшийся монах, –

поэт, пропахший дальними мирами,
блюду к словам и небу пиетет.
На дне Вселенной, в стихотворном храме
я с тишиной общаюсь тет-а-тет.

ЕСЛИ ЛЮБИШЬ

             Не кормите друг друга
             Объедками чувств…
                   Сергей Гарькавый

Нет в любви половин
и других очень личных дробей.
Это в рейтинге вин –
крепче, слаще, кислее, слабей,
а любовь – жгучий свет
из неведомых сердцу глубин –
либо есть, либо нет,
либо зной, либо шорохи льдин.

Если любишь, забудь
аксиомы, уставы, часы.
На запреты табу,
и на свалку все в мире весы!
Если любишь, гори.
От любви без остатка сгорай.
Если нужно, умри.
И ещё сотни раз умирай!

МЕТРОНОМ

В туманах дремлет Таганрог.
Мгновенье… год… столетье… вечность…
В стакане остывает грог,
а за окном немая млечность
уводит в тонкие миры
вне времени и расстояний –
собачка… дама… три сестры…
вишнёвый садик… дядя Ваня…

Пустеет пачка сигарет,
густеют мысли, меркнут грани.
Уже забрезжил лунный свет
за сонной веточкой герани,
а в измерении ином,
сквозь эхо чаячьего гвалта,
выщёлкивает метроном:
туманы… осень… Чехов… Ялта…

***

Нас нет больше в городе этом,
там ветер и холод теперь.
Забвенья полна, словно Лета,
огромная площадь Потерь.

Лишь памяти жалкие скрипы
и чувств нерастраченных штиль…
А вздохи, признанья и всхлипы
за сотни и тысячи миль,

где солнце, как прежде, живое
и грусть необъятно светла,
где, штормом охваченных, двое
дрейфуют в любви без весла,

и лодка, терзаема шквалом,
по краешек жизни полна,
а здесь… ни девятого вала,
ни солнца. Лишь – мука одна.

Над городом этим пустынным,
как символ утрат и пропаж,
за сетью стальной паутины
той лодки безумной мираж.

… За глупость, ребячью порою,
себя беспощадно корим –
мы в поисках тропки на Трою,
теряем дорогу на Рим…

***

Всему свой час, свои приоритеты:
всего лишь до поры вторичность прим,
пустышки превратятся в раритеты,
падут и Третий рейх, и Третий Рим.

Елена подтолкнёт в пучину Трою,
Марат разверзнет пасти гильотин,
а Христофор Америку откроет
и захлестнёт планету никотин.

Всему свой час. История на страже:
плетёт и рвёт связующую нить.
Кому-то – пряник, а кого – накажет.
Историю не нужно торопить.

В урочный час, рационально, властно
внесёт в копилку свой бессмертный пай.
Она сама прольёт однажды масло
и выпустит на линию трамвай…

ТИБЕТ

Наверное, там ближе к Богу,
где у слияния стихий
едва родившемуся слогу
предначертание – стихи!

Там, словно в ощущеньях детских,
такие бури новизны,
что верится – с вершин тибетских
на небе ангелы видны!

ОПТИЧЕСКОЕ

             У зрячих, увы, есть опасность ослепнуть.
             У зорких же – только опасность прозреть…
                                              Сергей Главацкий

Я понял и прозрел,
и слепну от прозренья –
его горячих стрел,
его холодных пут.
Оптический прицел
меняет угол зренья:
кто великаном стал,
был прежде лилипут.

Въедается туман
в полярность точки зренья:
оптический дурман,
как в темечко шуруп.
Оптический обман
тушует озаренья…
Кто великаном стал –
потенциальный труп.

***

В эру грязи и лжи
от навязчивых прений
скрыться где-то во ржи,
потеряться в сирени,
утонуть на часок
в море светлой печали,
где берёзовый сок
омывает причалы,
пошептаться с Луной
о мирах и планетах,
где забыли давно
о звенящих монетах,
просто плюнуть на всё,
если принцип нарушен,
если крик невесом,
если мир равнодушен.