ЛЕОНИД ВОЛКОВ

«ПРОНЕСИ, ГОСПОДИ!»
Сочи в феврале

1

Рискнули – с оказией. На сей раз «изменив» Крыму и пожертвовав беговыми лыжами у себя, в зимнем Измайлове… не говоря уж о купаниях (моих) в проруби…

У Сочи – свой запах. Сочный.

Ощущаем по прилёту. В полную грудь мне, правда, не удалось им насладиться из-за сломанного накануне ребра.

По пути из аэропорта дивимся на развязки и череду эстакад, из хитросплетения которых восстаёт многоглавый храм – Нерукотворного Образа… на спортсменов – снующие по магистралям стайки велосипедистов в «обтекалках», одним видом своим приобщающих к спорту.

Минуем реку Мзымту (вот название!.. бешеная – с черкесского) – и оказываемся на окраине Адлера, в Олимпийском парке, четыре года назад – к зимней Олимпиаде – выросшем на Имеретинском болоте.

Прибыли. Разбросанные по обширной низменности корпуса отелей: дюжина восьмиэтажек, полукружием обступивших пунктир обихоженных стариц (теперь – прудов с перекинутыми через них мостиками), – встречают нас стройным ансамблем, чтоб приютить…

Ну а из отеля первым делом, конечно ж, – на море, встретившее нас, на первый взгляд без какой-либо торжественности, по-домашнему спокойно.

К нему, бескрайнему, – через галечный пляж – прочь от набережной, надоедливых зазывал – «на прослушивание» рокота у гравийной гряды – отстраниться…

Осваиваемся. На остановке автобусной стоит, прельщая непорочной красой, сочинка. Надменная, с губами яркими. Источая аромат юности, «записала» на две экскурсии.

Ещё сагитировала съездить в Сочи. (О, поистине лишь Бог ведает об узнаваниях нами встречных… о наших влечениях… о том, что на нас находит при этом, какие токи пронзают!..) Посадила на рейсовый – как по заказу – автобус, в котором для нас с женой нашлись два местечка.

И вот меньше, чем через час выходим на площади Искусств… где, не раздумывая, заходим в один из дворцов – Художественную галерею.

За залом зал… С полотен к нам сошёл – как живой – в шинели Пушкин… кружит балерина Семёнова… распахиваются во всю ширь с холста фантасмагорические пейзажи Богаевского, весьма актуальные ввиду близости моря…

На выходе из дворца-музея – на поражение воображения – фантастические из стекла высотки-отели… вид на гавань (предлинный мол), открытый – под старину – амфитеатр… Веселит февральское солнце…

И всё это надо б запечатлеть на флэшку… А не лучше ли – в самую душу?

Для души, пожалуйста, – открыта дверь в храм: собор святого Михаила Архангела. Как подгадали – к началу службы (пробили и колокола). В самый раз – мне, болезному, накануне сломавшему «под мышкой» ребро («бес – в ребро»): страдания, оказывается, так приближают к Богу!..

Снопы закатного, ворвавшегося, как откровение, в оконца божеского света, плеснулись на своды церкви, позолотили лики святых… И – в взорвавшуюся душу грянуло ангельское пенье: кайся!..

К Красной Поляне вела нас долина «бешеной» – с ходу родной (поток!) – Мзымты-реки.

Неподалёку от урочища Медвежий угол (забрались же!) – минеральный, вроде «Нарзана», источник «Чвижепсе», с «водой, дающей радость»… Именно здесь в середине ХIХ века (кажется – вчера!) появилось первое русское поселение.

Миновав буковые и пихтовые леса, в десяти километрах севернее Адлера замечаем пещеру, известную как стоянка первобытного человека: Ахштырское ущелье… Далее, на полпути, – «шрам на лице Кавказа» – ущелье Ахцу глубиной, как нам было сказано, до восьмисот метров.

Шоссе с разгона уходит в туннель. Над ним – свод из известняковых пластов. Там же – старая (конца XIX века), ныне покинутая, дорога в скале над пропастью, называемая «Пронеси, господи!».

Теперь – на смену ей – безукоризненная магистраль, тоннели, мосты, один из которых – вантовый – издали напоминает арфу… Ещё и железная дорога (вот невидаль!) – для электропоезда «Ласточка»… А высоко над дорогой – развлекательный скайпарк с перекинутым над долиной на высоте двести метров шатким 440-метровым мостом, с которого – мы видели – смельчаки прыгают (будто бы без риска для жизни)…

Беснующаяся река Мзымта, к которой у меня – тайное благоговение, на всё это смотрит с недоумением: до недавнего времени, говорят, заходили в неё на нерест лососёвые рыбы весом до полутора пуда…

Полсотни вёрст вихрем от побережья – и вот уж мы в суперсовременном (возведённом за считанные годы) городе. Посереди гор: до заснеженных гребней – рукой подать.

Взмываем по канатке на высоту 2200 метров – к горе Чёрная Пирамида в хребте Аибга. И – ощущаем себя великанами: взираем сверху на примостившийся к реке этакий муравейник – Горки-город…

Какие виды! А воздух!.. Ещё полтораста столетия назад жил в этих местах доблестный и звучноязыкий, но растворившийся в небытие народ убыхи, чьи женщины пользовались славой красивейших в султанском гареме (ещё бы: природа наложила свой отпечаток!), а теперь перед нами – «странная» публика: в ветровках, экипированная лыжами и сноубордами… может быть (не берусь сравнивать), не менее привлекательная и отважная – достаточно хоть раз взглянуть, как лихо они скользят по заснеженным отрогам Кавказа…

На следующий день после завтрака в шумной (разноголосой) столовой вознамерились мы дойти до устья Мзымты-реки, русло которой, как мы уже знали, ведёт к созвездию городков с общим названием Красная Поляна.

И эта прогулка вдоль моря – туда и обратно по обустроенной набережной мимо цветущих пышно мимоз, оказалось, – одно удовольствие. Хотя, если б не дельфины, демонстрирующие в море «шоу»… не утки, клин за клином убывающие в сторону Сухуми… не творящие в небе «вьюг» стаи чаек… и не широченный распах горизонта, – море, на мой взгляд, «казало» себя уж больно кротко: свинцово-серое и почти неподвижное «не дотягивало» оно по духу до привычного нам крымского.

Зато мы не только дотянули до устья Мзымты, но и перешли за: по пешеходному мосту – через «рукавистую» реку в парк, вернее – сквер, заложенный более ста лет назад, в 1910 году, жителями Адлера в честь… декабриста Бестужева.

Здесь, у мыса Адлер, как я выяснил, он погиб в схватке с черкесами. Случилось это 7 июня 1837-го при высадке десанта с фрегата «Анна». А в начале ХХ века на месте гибели 39-летнего Александра Бестужева (литературный псевдоним – Марлинский) были посажены платаны, кипарисы, магнолии, туи, разбиты аллеи и установлен бюст героя.

На обратном пути заненастилось. Только-только успели мы до дождя. А вечером, невзирая на ливень, отважились – в Олимпийский парк: хотелось взглянуть на шоу «Поющий фонтан».

Там, где во время Зимних игр – 2014 горел Олимпийский огонь, в такт музыкальных произведений били-пели струи (цветные!) и ноги сами просились «на танец».

Мы обошли фонтан. Не все зрители, как мы, были с зонтами, зато – со светящимися – и освещающими в сумраке лица – смартфонами, фотографирующими фонтанное чудо, – все! (Картина, немыслимая, мистическая даже – для постороннего наблюдателя лет десять назад!)

Накрапывал дождь, пульсирующие струи переливался в сотнях смартфонов всеми цветами радуги…

Видео на века… Но ради чего? Будто запечатлеть в душу – мало. Будто, что б не показывали нам, – «для галочки»: схватил, не схватил – дальше… «Запасть», очароваться (ну, как я – той, на автобусной остановке, – непорочной, доступной взгляду красой) – некогда: время…

А мне б – «хоть мгновение ещё на краю»: зрелищно!

Только не дерево ведь, чтобы врасти тут!.. Натанцевавшись, вымокшие – назад, в отель, – на трёхколёсной «карете» – в объезд арен и аттракционов – построенного с олимпийским размахом парка.

До границы с Абхазией дошли мы неожиданно быстро. Той же, обустроенной не так давно набережной, но в другую сторону.

Несмотря на ненастье, я решился-таки зайти в море. И – сроднился: проникся… Оно, вовсе не холодное для февраля, качнуло туда-сюда – и отдало суше причастным…

После чего, как от наркоза, ушла куда-то, отпустила ноющая от сломанного ребра боль («под мышкой»… а то даже чихнуть – ни-ни: на разрыв груди). Надломленный было, с огнём на лету бегущий, похоже, обрёл себя…

Не только я: перед тем одна, искупавшаяся на виду у всех, что мне улыбнулась…

И почему так: с некоторыми во взгляде шаг – до реальной любви (чтоб было ясно, я тут – не о податливости и не о покладистости вовсе – о близости душ)?..

В свой «приют», находившись, – в сумерках уж… радуясь, что – не тесно: простором дышат современные корпуса.

В Парк-отеле, где – мы, фонари на «перешейке» отражаются в двух параллельных прудах. Поодаль «горит», то и дело меняя подсветку, «средневековый», «из сказки привнесённый» сюда отель-замок «Богатырь». Настраивают «на мистику» и похожая на «тарелку» пришельцев «разомкнутая» арена «Фишт», и переливающиеся всеми цветами корпуса Центра для одарённых детей «Сириус», принимавшие не так давно – летом – моего внука-танцора Юрия…

Размах! У кафе, где завтракаем по утрам, – музыка: не заскучаешь. Иных здесь же, на площади, «бросает» в танец…

Впечатление – живём в фантастическом завтра. А ведь какие-то полтора века назад герой своего времени Александр Бестужев в письмах друзьям жаловался: «места эти болотистые, гиблые»…

2

Экскурсия в Абхазию начинается с таможни: паспортный контроль… Тридцать лет назад, когда мне довелось быть здесь, в Гагре, с маленьким сыном, думал ли я о границе? Как и ещё раньше, когда дядя мой по отцу Лёва в тридцатые годы (прошлого века) служил главврачом здесь, в одном из курортов Гагры?..

А так ли всё это давно? Недавно! Мне вон уж, страшно сказать, – под семьдесят… А в 1967-м, когда был я в первой своей геологической экспедиции (на другое море – Каспийское), помню, приходилось мне общаться с людьми моложе себя сегодняшнего – ровесниками века, участвующими в Октябрьской революции!..

Так что и границы государств, и возраст, представляется, – дела преходящие…

Однако, едва мы пересекли границу, проходящую по красивейшей реке Псоу (один из переводов звучит как изменчивая), в глаза бросилось запустение. (Экскурсовод: мол, не дошли руки после войны, с 1990-х…).

И где! В Гагре, жемчужине причерноморского Кавказа!

Неухоженный Зимний театр, замусоренный пляж… Но неужели так уж некому убраться? Понятно, не царское это дело… Но почему-то позапрошлой зимой лично мне гордость не помешала очистить от мусора Царский пляж в Новом Свете.

Разительный контраст – после ухоженной, позавчера увиденной нами расстроившейся (не по средствам) Красной Поляны и блистающего роскошью Олимпийского парка.

Вот и природа, «представленная» нам, не меньше отличается от сочинской.

Да всё другое! Горы едва ль не вплотную – не то, что в Сочи – подступают к морю. И изобилуют субтропическая флора – пальмы, бесстыдницы-эвкалипты, рослые кипарисы, диковинная мушмула…

Дорога, идущая вдоль моря, взмывает вверх. Слева – над крутой лестницей в обрамлении пальм – «терем» с часами на фасаде – ресторан «Гагрипш»… в 1902 году перевезённый принцем Александром Ольденбургским из Скандинавии (!).

Тем самым принцем (он же – русский генерал и сенатор, правнук императора Павла I), который в 1882-м женился (по любви) на грузинке – красавице Агриппине, отбив её у потомственного грузинского князя Тариэла Дадиани… Да что там – 31-летний принц в 1881-м потерял голову от 26-летней княгини – и подстроил всё так, что однажды Тариэл, муж Агриппины, проигравшись в карты, сказал ей: «А ведь я тебя продал!..» На что та… влепила князю пощёчину – и ушла к принцу, с которым в счастье и согласии прожила четверть века.

Замок в стиле модерн, построенный Александром для своей Агриппины, до сих пор красуется около Гагрипши, на склоне курорта Гагры… Как и послевоенная (1956 года) постройка неподалёку – Гагрская колоннада Победы, называемая ещё Вратами Абхазии, – ажурное полукружие из трёх восьмиарочных аркад с башнями.

По дороге к озеру Рица – у въезда в ущелье – проезжаем одну за другой старинные (им более тысячи лет) крепости.

Катим, вторя руслу, долиною Бзыбь (один из вариантов перевода звучит как ущелистая) – реки, к которой у меня – благоговение… На 13-м километре – КПП, пропускной пункт в заповедник, и… провал среди скал – Голубое озеро.

Небольшой (около 50 метров в периметре) водоём карстового происхождения, напоминает мне «жертвенный» сенот: их я насмотрелся в Мексике… Ярко-голубого цвета (считается, благодаря лазуриту, якобы слагающему дно озера), он не блекнет в ненастье и не замерзает круглый год, сохраняя температуру воды около 9 (± 2) градусов.

Озеро «бездонно» (на самом деле глубина его по разным оценкам – от 24 до 76 метров) и… безжизненно… Поверхность же вод спокойна, несмотря на то, что в его чашу вливается поток, берущий начало на горе Ахцык. Считается – воды его омолаживают – достаточно лишь умыться…

И вот смотрю в Голубой «сенот», как в чьи-то глаза, – и до меня доходит: не в состоянии мы на всю глубину запечатлеть чудо… до дна «испить» прелести, дразнящие взор…

Что толку – сетую – что со всех ракурсов наводим мы на «объект» объектив фотоаппарата, – не передать, как ни крути, притягательной силы красот!.. (Если б – в самую душу?)

На всём 60-километровом пути к озеру Рица – пасеки. Лес разнообразен: хвойные, дуб, граб, клён, тис, бук… Встречаются даже земляничное дерево, самшит и гималайские кедры!

Всё выше… Из Бзыбского ущелья дорога устремляется в долину другой реки – Гегы. Задрав голову, любуемся Гегским 70-метровым водопадом… И – ещё двумя: Мужскими (мощным) и Девичьими (многоструйным) Слезами, что по пути низвергаются, сочатся с отвесных известняковых скал…

И вот уж смыкаются над нами горы: знаменитый Юпшарский каньон. Где теряешься под полукилометровыми обрывами. Где «чумазые» скалы источают влагу, а деревья – будто плюшевые: во мхах… Чудо, которое едва ль где ещё увидишь… Разве что – не так выразительно – в далёкой Атлантике: высоко в горах на одном из Канарских островов – Гомеро («ведьмином» островке), где тоже растёт «плачущий лес»…

Ну а здесь – того «чище»: ветви у деревьев – как лапы – в тёмно-зелёных мохнатых «муфтах»… И такой дух!

Гулко. Кажется, здесь перекликаются Прошлое с Будущим. Кое-где по сторонам угадываются штрихи старых дорог – следы торговых путей, издревле идущих вглубь Кавказа через перевалы… И стоит лишь подстегнуть воображение – оживёт многовековая история…

Одеваю ненавязчиво предложенную мне молодым горцем («для примерки») бурку, папаху – и уж ощущаю себя джигитом, вах!..

Автобус, кажется, хочет взлететь: дорога взмывает на головокружительный серпантин, к краю ущелья (место называется «Прощай Родина»: вниз лучше не смотреть)… и далее – в щель «Каменного мешка», к Юпшарским воротам, на высоту (над уровнем моря) тысяча метров, откуда открывается вид на заснеженные сопки и на высокогорное голубовато-синее озеро, сверкающее, как изумруд.

Невероятно! Экая красота, скрытая для «посторонних глаз», в сердце гор!

Выходим. Гулко. Негромкая музыка. Спокойствие, воздух-кристалл… Эйфория…

Забрались же! Укромное место. Озеро Рица, которое я столько раз видел на открытках, на самом деле – не такое уж большое: в периметре – не более 3,5 км. Густой лес, кажется, «выходит» из его пучины по склонам. Чувствуется глубина (за сто метров).

Высота окружающих, со снежными шапками, гор – от 2200 до 3200… Здесь невпроворот живности: в воде – форель, в лесах – медведи, кабаны, шакалы, а в горах – туры, косули, серны, кавказский олень…

Огибая озеро, едем «стрёмными» – над пропастями – дорогами.

Ответвление на пути: с виду заброшенная (со следами «мощения») «грунтовка» ведёт в горы, на Авадхару – к источникам, до которых 18 километров… к перевалам, за которыми (не близко: по ту сторону границы) – родные нам с женой с домбайского нашего лета горы, среди которых – высочайшая вершина Абхазии – четырёхтысячник Домбай-Ульген (подобрались!)…

Однако нам – по трассе, проложенной для одного человека – «вождя всех народов», ведущей к одноэтажной даче товарища Сталина (построенной на месте охотничьего домика в 1947 году)… даче, рядом с которой в 1961-м не «побрезговал» сделать себе пристройку и другой вождь – Никита Хрущев… а мой тёзка Леонид Брежнев во время своего правления оба эти в одном стиле (деревянные, окрашенные под цвет окружающей зелени) строения соединил галереей.

Наш экскурсовод Нестор рассказывает, что Сталин, «сбегая сюда от всех», никого не хотел видеть (по инструкции, никто не должен был попадаться ему на глаза)… любил, пыхтя трубкой, подолгу смотреть в воды озера – и один Бог знает, о чём думал…

О чём, в самом деле? О красе мира? О неизбежных «людских издержках»? Или о том, что зря со товарищами заварил он ту кашу?..

Как бы ни было, страна лежала у его ног: такая уж ему, низкорослому (156 сантиметров) и некрасивому (рябому – вместо того, чтоб красавцу), выпала доля – быть над всеми!

И вот мы с трепетом – словно в то время – заходим внутрь.

В самом помещении дачи, невзирая на камин (давно не топленный) при входе, – мрачно и холодно… Неизбывно: чей-то неистребимый дух бродит в шинели… Аж дрожь берёт…

Перед фасадом – парк: берёзки, секвойи… И вид на заснеженные две вершины, одна из которых как бритвой срезана под косым углом…

Со служителями музея в камуфляжной форме исподволь завожу разговор о Сталине: призрак Иосифа, мол, не является ли?

– А как же! – один из них готов к беседе (и, может, – даже угостить вином… я-то, успев вжиться… – чем не «величина»?!), рассказать, словно он – очевидец, о прошлом сих мест: о боях с отрядами «Эдельвейс» и недавней абхазско-грузинской войне…

Но меня уж зовут в микроавтобус. И жаль покидать места, где чувствую себя если не богом (не по-Сталински, ясное дело, а – благодаря красоте природы – легко), то великаном.

Вновь, обогнув озеро, проезжаем над «пляжем Аллилуевой» – песчаной, со снежными наносами отмелью… и – к морю…

Но прежде проезжаем сворот к ещё одной даче (ну, все эпохи!) – Горбачёва, на которой «недолгий» президент СССР так и не успел пожить: неожиданно для него всё развалилось…

3

Мы – дальше. На очереди у нас – дегустация вин, мёда… прогулка по эвкалиптовой аллее в Приморском парке, подкормка уток и кошек у Лебединого озера… После чего – Новый Афон, расположенный в восьмидесяти километрах от российской границы, – заветная наша цель.

Город, ранее (с III века) известный под названием Анакопия как крупный торговый пункт, бурно развивался. В V-VIII веках здесь, на Иверской горе, были построена крепость и два храма; в XI-XIV веках – башни, сохранившиеся и поныне; в конце XIX века монашеской братией проложена вверх дорога, а в 1961 году на горе была открыта многозальная Новоафонская пещера.

Но не это привлекает сюда паломников: у подножья горы в ущелье Псырцха в отвесной скале есть грот, где, как полагают верующие, в течение двух лет, начиная с 53 года, находилась келья Симона Кананита (Зилота), одного из двенадцати ближайших апостолов Иисуса Христа.

Ныне в сакраментальную грот-келью ведёт высеченная в скале лестница, берущая начало от места, где, по преданиям, в 55 году апостол принял смерть от рук римских легионеров.

Известный с древности, грот сей с приходом русских монахов из Греции – с горы Афон – был освящён и превращён в часовню с мозаичными иконами…

Случилось это в 1874 году, когда по поручению афонских старцев сюда прибыли монахи, за 13 лет построившие Симоно-Канонитский мужской монастырь. (Они же переименовали город Анакопию в Новый Афон.)

В обители – шесть храмов, из которых наиболее величественный – сорокометровый (крупнейший в Абхазии) пятикупольный Пантелеимоновский собор, на рубеже ХIХ и ХХ веков возведённый в неовизантийском стиле и расписанный изнутри мастерами из села Палех, московскими художниками. (Успели – до Первой мировой и Октябрьской революции!)

Заходим – и благоговеем! Как к лицу собору сказочная палеховская роспись (ничего подобного больше нигде не видел!) и «раковинные» своды – «паруса» на потолках! Вот где поистине ощущается Бог!

Но в голове не умещается: в 1992 – 1993 годах по этим святыням, со слов абхазов, била грузинская артиллерия!..

Наш экскурсовод Нестор сетует – «непризнанная» его республика до сих пор не отошла от того шока…

– Несмотря ни на что, мы отстояли свою землю! – говорит. Рассказывает о 97,7% проголосовавших за независимость Абхазии в октябре 1999-го…

Всё так. Но, справедливости ради: пострадало и немало грузин, вынужденных, бросив всё, покинуть родные места…

– Зато маленький по численности народ избежал участи убыхов… – словно оправдывается Нестор.

Спрашиваем: «А с кем дальше?»

– Абхазы, – отвечает, – ратуют за свой путь. Во всём, даже в мелочах…

На вопрос туристов, не отрываясь глядящих в окно, как работают у них работники ГБДД, Нестор смеётся:

– ГБДД?! Но нам нет нужды коверкать язык, попугайничать. Инспекторов на дорогах мы, как и прежде зовём ГАИшниками, и они, уверяю вас, не придираются без нужды… Милицию мы также не переименовывали. Зачем? Звучит мило… За «прогресс» надо браться не с того…

Тему «прогресса» кто-то из туристов переносит на авиаперевозки:

– В самолёте нам, супругам, летящим кампанией-разлучницей «Победа», места – из вредности – дают порознь… Зато летящим бизнес-классом…

– Из-за сомнительного «прогресса» в той же Москве властям ничего не стоит сломать открытый, только что отремонтированный бассейн в Лужниках, чтобы в результате долгостроя построить уже не народный, а дорогой закрытый аквапарк, – ропщу я (больное место).

– Привилегии ни к чему хорошему не приводят, – соглашается экскурсовод. – К примеру, пляжи у нас, в отличие от ваших, нигде – по всему побережью – не отгорожены…

Не хочу уподобляться людям старой формации, не упускающим случая проявить недовольство (хотя и новому поколению, случается, добродушия – занимать… возраст же, на мой взгляд, не даёт преимуществ): отношу себя к разряду довольных, а посему перевожу разговор на красоты Абхазии.

Природа. Да можно ли иначе, чем любовно, смотреть на такое?..

И всё ж трудно поверить, что 25 лет назад здесь шли бои…

Те, кто затевает войны, видно, не читали мудрую сказку Саши Чёрного «Мирная война» – о том, как простой солдат «уладил дело» с помощью каната: взял и предотвратил войну, начавшуюся с глупых амбиций…

А ведь какой бы злодей наглым взором не осквернял природу, она… остаётся девственной.

Любуйтесь! Если ж на вас – скверна, что ж, смойте её!..

Мы как раз подъезжаем к очередному чуду природы, бьющему из недр земли на окраине Гудауты, – целебному сероводородному источнику «Цкуара».

Благовонный, на мой взгляд, запах (дух!) ощущается задолго до цели… Кстати, эмоциональную составляющую многих – не низкого происхождения – запахов (если есть желание присвоить им знак «плюс»), полагаю, каждый в состоянии корректировать сам, в согласии со своими симпатиями. (Что, убеждён, верно и в отношении восприятии того или иного человека…)

Заходим, переодеваемся… Лечебницу, гостеприимно встретившую нас, – по благоустройству – конечно, не сравнить с итальянскими термами (скажем, на озере Гарди или в Калабрии – Термо-Луиджиане): бассейн едва рассчитан на дюжину «страждущих». Зато и мужчины, и женщины в купальных костюмах – довольные – все вместе!

Приятное непосредственное общение в благоуханной – и тёплой такой! – проточной ванне…

4

Напоследок – прогулка вдоль моря уже за Мзымтой-рекой, на виду у разволновавшегося моря и просветлённого у горизонта неба.

Время от времени проглядывает весеннее солнце; благоухая, цветут раскидистые мимозы; клин за клином летят вдоль пляжей утки и гуси; вихрятся в отдалении чайки…

Что ж, эти берега мы «отсняли» в самую душу…

А чуть свет, над головой – луна, – отъезд. Несмотря на ранний час, нас провожают на магистрали двурядные стайки велосипедистов…

Самолёт переносит нас одним махом из весны в двадцатиградусный московский мороз, к заждавшейся проруби… Оставляя нам лишь воспоминания об обольстительной, ко времени совершённой поездке…